Узнал он и обо мне и пришел ко мне в каливу. Постучал один раз и ждал, а пока я открывал, отошел в сторонку и делал поклоны. Одеж­да на нем была поношенная. Рассказал он мне все. У меня было немного сухих смокв, и я ему их дал. «У меня зубов нет», — говорит он. «У меня, — говорю я, — тоже нет». — «А тебе, — спрашивает он, — больно? Мне больно. Из боли рождается радость Христова». — «Может, тебе какую-ни­будь майку дать?» — спрашиваю. «У меня, — говорит он, — есть две. Как потеплеет, одну отдам». Я говорю: «Смотри, побереги свое здоровье, пока ты все не уладишь и не догово­ришься с женой, потому что ты и за ребенка несешь ответ­ственность». Какая же самоотверженность! Какая вера! А ведь ему не было еще и двадцати семи лет. И где бы ему было узнать монашескую жизнь? Он имел совершенное неведе­ние, но и доброе расположение у него было, Бог помог ему, и он глубоко по-евангельски преуспел.

Паисий Святогорец