«Вот тебе и хладнокровные британцы»,— думал я, с восторгом глядя на взволнованную публику.
Как-то сразу после первого спектакля я стал любим­цем лондонской публики, и - с гордостью скажу - ко мне одинаково прекрасно относились и очаровательные светские дамы, и простой мастеровой народ. Мне приш­лось бывать и в гостиной премьер-министра, и в кварти­рах музыкантов оркестра, пить шампанское в посольст­вах и портер с театральными плотниками.
Поверьте мне,— я говорю все это не для того, чтоб лю­боваться Федором Шаляпиным, который из Казани, са­пожной мастерской, попал в аристократические гостиные Лондона,— поверьте, не в этом суть, не в этом! Суть в том, что я - человек загнанной, замученной страны, стра­ны, которая, несмотря на трудную жизнь свою, создала великое искусство, нужное всему миру, понимаемое все­ми людьми земли!
Я не умею хорошо сказать то, что чувствую, но чувст­вую я хорошо! И не о Шаляпине я рассказываю, а о рус­ском человеке, которого люблю. Ну да, много горечи в этой любви, и, как всё в нашем мире, наверное, любовь тоже несправедлива,- но никто не нуждается в ней так много, как все мы, Русь!


Страницы из моей жизни 1917
Федор Шаляпин